Андрей Безносенко, главный врач Национального института рака, – об онкомедицине, реформе, паллиативной помощи и пересадке органов

Андрей Безносенко — главный врач Национального института рака и эксперт Министерства здравоохранения по направлению онкологии. Он стал одним из основателей проекта OncoHub, который позволяет делиться опытом с коллегами, а также общественного объединения «Українська спілка клінічної онкології».

В интервью Huxleў Андрей Безносенко рассказал о том, как карантин повлиял на лечение рака, как лечится онкология в Украине и насколько успешной была медицинская реформа.

С героем вела беседу Лана Синичкина — адвокат, партнер АО ARZINGER.

О ВЛИЯНИИ ПАНДЕМИИ НА ОНКОМЕДИЦИНУ

Институту рака повезло, что первые волны Covid-19 пришлись на США и Западную Европу. У нас было 2-3 недели, чтобы подготовиться и перенять опыт иностранных коллег. 

Еще один плюс для Украины, как это ни парадоксально, — это последствия советской медицины. Благодаря этому онкологическая служба отделена от общей лечебной сети, и 75% пациентов проходит лечение в онкоцентрах, где не лечат коронавирус.

Самой большой проблемой было финансирование. На лечение ковида и покупку вакцин были выделены деньги, но на остальные направления, и в том числе онкологию, дополнительного финансирования не давали.

Нам нужно было много антисептика, масок и перчаток, поэтому некоторые пациентские организации и фонды экстренно нам помогали.

У нас было всего 3 случая, когда пациенты заболели коронавирусом во время лечения. Мы их изолировали и договорились со стационарами о переводе. Все остальные, кто перенесли ковид, заразились не в больнице, а в быту. Но есть и трагичные новости: переболело более 100 сотрудников, двое умерли от осложнений.

В 2020 году в Институт рака обратилось на 800 пациентов меньше, чем в 2019 году. Это не значит, что у людей стали реже возникать злокачественные опухоли, это значит, что их меньше продиагностировали из-за локдауна и ковидофобии. Диагноз им поставят уже в этом году, на более поздних стадиях, когда их ждет более травматичное и менее результативное лечение.

О ВАКЦИНАХ ОТ КОРОНАВИРУСА

Для меня, как для врача, есть два критерия в вопросе вакцинации: эффективность и безопасность. Если в Украину будет закуплена вакцина, которая успешно прошла клинические исследования и показала эффективность более 70%, я и моя семья будем вакцинироваться. Если это будет что-то вроде «Спутника», то нет.

Клинические исследования всех трех вакцин проводились на здоровых людях. Две международные организации — Американская и Европейская ассоциации онкологов — дали рекомендации по поводу вакцинации онкопациентов.

Они говорят, что врачи должны получить вакцину первыми из-за большого количества контактов с людьми, а онкопациенты — во второй волне. Единственное условие — пациенты должны быть в ремиссии и с последнего курса химиотерапии должно пройти не меньше полугода.

О РЕЗУЛЬТАТАХ МЕДРЕФОРМЫ

В медицинской реформе не произошел win-win. Не было активной коммуникации, не было мотивированных главных врачей, которые стали бы амбассадорами на местах.

Не было системного повышения зарплат: они по-прежнему зависят от главных врачей. Одни доктора получают по 20-25 тысяч грн официально, другие — минималку при том же потоке пациентов.

На мой взгляд, самая большая проблема медреформы — это коммуникация.

Пост в фейсбуке или интервью на топовом канале — это ничто. Врачи слишком загружены, чтобы отслеживать такую информацию. Нужно было приходить в медучреждения, спрашивать и разъяснять.

Вторая проблема — это скорость. Любые системные изменения в здравоохранении цивилизованных стран длились десятилетиями. Мы прошли за 3 года то, что они проходят за 10.

Но онкологию стали лучше финансировать. Пациенты, которые лечились до 2015 года и сейчас занимаются адвокацией в пациентских организациях, видят, сколько появилось медикаметов и как меняются онкоцентры.

Сейчас государство обеспечивает базовыми химиопрепаратами почти на 100%, тогда — всего на 15%. Ремонты, онлайн-консультации, система электронной записи — 5 лет назад всего этого не было.

О МИНИСТЕРСТВЕ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ

Институт рака находится в подчинении МОЗ. За те 5 лет, что я работаю главным врачом, поменялось 5 министров — в этом я вижу самую большую беду. С некоторыми мы даже не успели познакомиться и определить дальнейший план действий.

В цивилизованном мире есть незыблемые планы: меняются приоритеты и персоналии, но цель понятна. А у нас за неделю до внедрения второго этапа медреформы могут все отменить. Из-за этого Институт рака получает противоречивые месседжи, не хватает стратегического плана, чтобы мы понимали, где должны быть в 2030 году.

О НОВЫХ СТЕЙКХОЛДЕРАХ

У нас появились еще одни стейкхолдеры в здравоохранении — это Национальная служба здоровья и госпредприятие «Медицинские закупки Украины». Я считаю, что это не менее важные игроки, чем само министерство.

В прошлом году «Медицинские закупки Украины» впервые закупили таргетные препараты для лечения рака почки. До этого пациенты 30 лет покупали лекарство за свой счет, а это десятки тысяч гривен.

Благодаря Национальной службе здоровья, онкологические учреждения с 1 апреля 2020 года в разы увеличили финансирование. Тариф на лечение рака по-прежнему ниже, чем нам хотелось бы, но даже скептики, которые были против реформы онкоцентров, поняли, что у них стало больше ресурсов.

О СТАНДАРТАХ В ОНКОЛОГИИ

На сегодняшний день действует приказ министерства, что мы можем использовать международные протоколы. Это прекрасно написанный документ, который не работает.

Национальные протоколы учитывают конкретную структуру здравоохранения, механизмы финансирования и заболеваемость. Международные рекомендации потому и называются рекомендациями, что они не обязательны к использованию.

На сегодняшний день Институт рака перевел более пятидесяти протоколов Европейской ассоциации онкологов. Они утверждены, но мы их не адаптировали, так как приказ МОЗ запрещает адаптацию. А чтобы обеспечить эти протоколы, нам не хватает ресурсной базы.

Протоколы и рекомендации — это очень динамичный процесс. Например, я занимаюсь колоректальным раком, и стандарты в этой сфере меняются каждые 3 месяца. У нас нет ресурсов, чтобы всякий раз переводить по 150-200 страниц.

Мы разработали национальную стратегию борьбы с онкологическими заболеваниями на 2020-2030 годы. Один из пунктов стратегии — создать украинские стандарты и рекомендации, основываясь на международных протоколах и доказательной медицине. Мы поставили цель в этом году –утвердить 30 стандартов по лечению самых распространенных онкологических заболеваний, которые перекрывают почти 80% пациентов.

О ПРИЧИНАХ РАКОВЫХ ОПУХОЛЕЙ

Рак — это не болезнь XXI века. В манускриптах древнего Египта находят информацию про злокачественные опухоли. В абсолютных цифрах действительно стало больше людей с раком.

Это связано с естественным старением населения: чем выше продолжительность жизни, тем чаще люди болеют раком. В Украине заболеваемость выше, чем в Африке, но это не значит, что в Африке медицина лучше: они просто живут меньше.

Кроме того, рак — это всегда генные мутации. Они могут быть связаны с наследственностью, вредными привычками, вирусами, негативными факторами внешней среды — например, радиацией и качеством воды.

Из-за Чернобыля в конце 80-х в Украине чаще встречался рак щитовидной железы среди молодых людей. Сегодня заболеваемость у нас ниже, по сравнению с ближайшими соседями: венграми, румынами, болгарами.

О ЛЕЧЕНИИ ОНКОЛОГИИ В УКРАИНЕ

Онкология — это не приговор. Во всем мире главная причина смерти — сердечно-сосудистые заболевания. Онкология на втором месте, причем с большим отрывом.

Если бы в прошлом году все внимание не переключилось на ковид, то топ-новостью медицины стала бы расшифровка генома опухоли человека. Медицина дошла до того, что мы можем на 100% профилактировать некоторые виды рака.

В Украине живет миллион людей с этим диагнозом, из них почти 800 тысяч — в ремиссии. Большинство из них лечились в нашей стране, и это доказывает, что в Украине возможно эффективное лечение рака.

Линейный ускоритель, ядерная медицина, кибернож — все это у нас есть. Украинским пациентам доступны 98% онкопрепаратов, существующих в мире. А если говорить про инновационные и запатентованные молекулы, то большинство из них пациенты могут купить за свой счет.

Протонной терапии в Украине нет, но таких аппаратов и в Европе единицы, потому что они используются в уникальных случаях. В чем мы отстаем от развитых стран, так это в вопросах сервиса: никому не хочется приходить в потертые стены с хамоватым персоналом. И это напрямую связано с недостатком ресурсов.

О РАННЕЙ ДИАГНОСТИКЕ

Рак молочной железы и колоректальный рак — это около 20% онкозаболеваний в Украине. К сожалению, каждый третий пациент приходит к нам на продвинутой стадии, в отличие от Европы.

Мы в самом конце рейтинга по заболеваемости, но первые по смертности, потому что у нас нет культуры здорового образа жизни и самообследования.

С 1 апреля 2020 года действует календарь ранней диагностики, которым государство обеспечивает эндоскопические методы обследования, колоноскопию, гастроскопию и мамографический скрининг для женщин. Раз в два года люди старше 45-ти лет могут бесплатно пройти эти обследования.

О ДЕТСКОМ РАКЕ

Детский рак нельзя профилактировать — его можно только выявить и лечить. К сожалению, в Украине выживаемость детей с опухолями не превышает 70%. В США — это 90%, что напрямую связано с ресурсами, потому что на лечение уходят месяцы, а то и годы. При нашем отделении детской онкологии даже есть школа, чтобы дети не пропускали учебу.

Как правило, лечение травматичное и инвалидизирующее, особенно если это операции на мозге или опорном аппарате с протезированием костей. Дети и их семьи нуждаются в дальнейшей реабилитации и психологической помощи.

Для меня лечение онкологии у детей — это лакмусовая бумажка, тест на нашу гуманность и современность. Если мы не вкладываем достаточно ресурсов в борьбу с детским раком, то об остальном можно и не говорить.

О ПАЛЛИАТИВНОЙ ПОМОЩИ

Национальная служба здоровья Украины год назад заключила 400 контрактов на оказание паллиативной и хосписной помощи. Многие подумали, что у нас появилось 400 хосписов и система заработала.

Она действительно развивается, но не с такой скоростью: есть дефицит кадров, в том числе из-за неадекватной оплаты труда, а ведь мы понимаем сложность работы специалистов, которые ухаживают за безнадежно больными людьми.

На сегодняшний день есть частные хосписы и большое движение по паллиативной помощи. Появилась даже non-fiction литература. Человек, переживший драматическую историю борьбы близкого с раком, написал книгу «Зовсім не страшна книга. Про життя, смерть і все, що поміж ними». Рекомендую почитать, она бьет в сердце.

О ПЕРЕСАДКЕ ОРГАНОВ

Развитие трансплантации в Украине за последний год — это пример того, как маленькие законодательные изменения и хорошая коммуникативная стратегия могут привести к покрытию большого количества пациентов. Мы сэкономили колоссальные деньги, не отправляя на трансплантацию за границу, а делая это у нас.

В онкологии трансплантация применяется только при гематологических заболеваниях, то есть это пересадка костного мозга, а не органов.

Мы начали их проводить в 2017 году до каких-либо законодательных изменений, потому что у врачей была потребность делать что-то большее. За это время мы сделали 300 трансплантаций костного мозга у детей и 80 — у взрослых.

Я верю, что следующий этап изменения системы здравоохранения будет касаться реализации национальной стратегии борьбы со злокачественными опухолями.